Объяснение без слов - Страница 27

Скептически улыбаясь, киваю.

— Конечно!

— Конечно. — Мел затягивается, выпускает дым, обводит меня критическим взглядом и приподнимает руку с сигаретой.

— Не зря мы купили это платье. Оно сидит на тебе, как на манекене в дорогом магазине.

— Ну спасибо. Другими словами, я смотрюсь, как безжизненная кукла!

— Роскошная кукла, — подчеркивает Мел, покачивая двумя пальцами, между которыми держит сигарету. — То есть выглядишь на все сто.

Кривлюсь от дыма.

— Я же серьезно, Мел.

— И я серьезно. — Она прищуривается. — Если честно, я тебе немного завидую. Мне, чтобы восстановиться после крупных потрясений, приходится неделю торчать в салонах красоты. Тебе же достаточно встряхнуться и подкраситься. Или ты без косметики? — Она, сильнее сужая глаза, вытягивает вперед шею и внимательнее в меня всматривается.

— Я припудрилась, накрасила ресницы и губы, — говорю я, избавляя ее от необходимости так старательно изучать мое лицо. — Неужели не видно?

Мел качает головой.

— На мне помада заметна сразу. Ты же красишься такими, что не сразу и поймешь, есть ли она…

Улыбаюсь. Мел предпочитает ярко-алые или морковно-оранжевые тона. А мне идут только неброские, более естественные.

— В любом случае, ты сегодня — загляденье! — уверяет меня Мел, прижимая руку к груди. В ее взгляде мелькает любопытство. — А куда это ты? И с кем?

О своем плане я не обмолвилась ей ни словом. Не рассказала и о звонке Виктору. Сама она в тот вечер даже не заметила, что я с кем-то разговаривала, потому что после того, как я убрала от уха телефон, болтала с Гордоном еще четверть часа, если не дольше.

Взмахиваю рукой.

— Это я так… немного развеяться. — Отворачиваюсь, чтобы Мел не видела, что я хитрю. — С этим парнем мы учились в школе, он сосед моей мамы…

— Виктор, — тотчас вспоминает Мел.

У нее странная память. Порой она забывает о том, о чем мы обстоятельно беседовали буквально накануне, а иной раз запоминает такое, про что я упомянула вскользь или рассказывала ей давным-давно.

Киваю, бросаю на нее беглый взгляд и снова отворачиваюсь.

— Да, Виктор. — Смотрю на часы. — Он заедет за мной с минуты на минуту.

Поворачиваюсь, спеша уйти. Если Мел вспомнит, чем Виктор увлекается, тотчас раскусит меня, а мне до поры до времени не хочется обсуждать свой глупый замысел даже с ней, потому что кажется, будто от него зависит вся моя жизнь и будто пустыми разговорами можно каким-либо образом помешать делу.

— А это не про него ты говорила, что?.. — кричит мне вослед Мел.

— Потом поболтаем! — решительно перебиваю ее я, устремляясь через огромный холл к парадной.

Виктор подъезжает на две минуты раньше, как раз в тот момент, когда я спускаюсь с крыльца. Взмахиваю рукой.

— Привет!

— Привет, — отвечает он с улыбкой, неприкрыто любуясь мной, что смущает меня и вместе с тем побуждает выше поднять голову.

Мама верно говорит: Виктор очень славный парень. Когда ему было всего двенадцать лет, его родители и младшая сестренка погибли в жуткой аварии. Они ехали в туристическом автобусе, в который врезался вылетевший на встречную полосу грузовик. Виктора в ту поездку не взяли, потому что он целых полтора месяца гостил у тетки близ Тампы, где ни разу не брал в руки книгу и с утра до позднего вечера гонял по улице с двоюродным братом, а домой вернулся весь в ссадинах и царапинах. Родители решили, что в воспитательных целях разумнее оставить сына с бабушкой, и улетели в Европу без него…

Соседи в голос твердили, что мальчик-подросток, пережив подобную трагедию, наверняка собьется с пути. Но Виктор весьма успешно окончил школу, умудрился не замкнуться в себе, не обозлиться на весь мир, а теперь трогательно ухаживает за состарившейся бабушкой. Задумываясь обо всем этом и о том, что Виктор явно неравнодушен ко мне, я испытываю чувство неловкости и всем сердцем желаю, чтобы в один прекрасный день ему повстречалась достойная девушка. Лучше, чем я…

Сажусь в машину. Виктор пожимает мою руку.

— Здорово выглядишь.

— Спасибо. Ты тоже.

Он в самом деле сегодня красавец. Гладко выбрит, волосы явно уложил гелем. На нем кремовая рубашка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами и светло-шоколадный пиджак.

— Предпочитаешь какую-нибудь особую кухню? Итальянскую, японскую, индийскую? — спрашивает Виктор.

Улыбаюсь.

— Я совершенно не гурман. Так что можем остановиться хоть в первом попавшемся бистро. Меня это вполне устроит. — Вспоминаю об ужинах на скорую руку, которые не без удовольствия готовил Уил, и они кажутся мне самой изысканной едой на свете. Незаметно вздыхаю.

Виктор хмурится.

— Ну уж нет. С такой роскошной дамой — и в первое попавшееся бистро?! — Он корчит смешную гримасу. — Я не могу себе подобного позволить.

— Тогда едем туда, куда ты можешь себе позволить, — говорю я, ловя себя на том, что само присутствие рядом Виктора действует на меня успокаивающе.

— Едем! — восклицает он, заводя двигатель.

Ресторан, в котором мы располагаемся, очаровывает изысканностью обстановки. Странно, но сегодня я не без любопытства рассматриваю причудливые панно на стенах и узорчатые подушки на мягких диванчиках. Что произошло? Я наконец прихожу в себя? Или воспрянула духом лишь благодаря ожившей надежде?

— Как тебе здесь? — спрашивает Виктор, заглядывая мне в глаза.

— Очень необычно и уютно, — говорю я, откидываясь на диванную спинку и раздумывая о том, что тут, должно быть, астрономические цены.